Неточные совпадения
Иной добра
не делает,
И
зла за ним
не видится,
Иного
не поймешь.
— Простить я
не могу, и
не хочу, и считаю несправедливым. Я для этой женщины
сделал всё, и она затоптала всё в грязь, которая ей свойственна. Я
не злой человек, я никогда никого
не ненавидел, но ее я ненавижу всеми силами души и
не могу даже простить ее, потому что слишком ненавижу за всё то
зло, которое она
сделала мне! — проговорил он со слезами злобы в голосе.
Степан Аркадьич знал, что когда Каренин начинал говорить о том, что
делают и думают они, те самые, которые
не хотели принимать его проектов и были причиной всего
зла в России, что тогда уже близко было к концу; и потому охотно отказался теперь от принципа свободы и вполне согласился. Алексей Александрович замолк, задумчиво перелистывая свою рукопись.
— Ты ведь
не признаешь, чтобы можно было любить калачи, когда есть отсыпной паек, — по твоему, это преступление; а я
не признаю жизни без любви, — сказал он, поняв по своему вопрос Левина. Что ж
делать, я так сотворен. И право, так мало делается этим кому-нибудь
зла, а себе столько удовольствия…
И они проводят какую-нибудь мысль, направление, в которое сами
не верят, которое
делает зло; и всё это направление есть только средство иметь казенный дом и столько-то жалованья.
— Ваше сиятельство, — сказал Муразов, — кто бы ни был человек, которого вы называете мерзавцем, но ведь он человек. Как же
не защищать человека, когда знаешь, что он половину
зол делает от грубости и неведенья? Ведь мы
делаем несправедливости на всяком шагу и всякую минуту бываем причиной несчастья другого, даже и
не с дурным намереньем. Ведь ваше сиятельство
сделали также большую несправедливость.
Все в том, что я действительно принес несколько хлопот и неприятностей многоуважаемой вашей сестрице; стало быть, чувствуя искреннее раскаяние, сердечно желаю, —
не откупиться,
не заплатить за неприятности, а просто-запросто
сделать для нее что-нибудь выгодное, на том основании, что
не привилегию же в самом деле взял я
делать одно только
злое.
— Нимало. После этого человек человеку на сем свете может
делать одно только
зло и, напротив,
не имеет права
сделать ни крошки добра, из-за пустых принятых формальностей. Это нелепо. Ведь если б я, например, помер и оставил бы эту сумму сестрице вашей по духовному завещанию, неужели б она и тогда принять отказалась?
Катерина. Ну, прости меня!
Не хотела я тебе
зла сделать; да в себе
не вольна была. Что говорила, что
делала, себя
не помнила.
Мне кажется, когда бы мне
Дала судьба обильные столь воды,
Я, украшеньем став природы,
Не сделал курице бы
зла...
— Павля все знает, даже больше, чем папа. Бывает, если папа уехал в Москву, Павля с мамой поют тихонькие песни и плачут обе две, и Павля целует мамины руки. Мама очень много плачет, когда выпьет мадеры, больная потому что и
злая тоже. Она говорит: «Бог
сделал меня
злой». И ей
не нравится, что папа знаком с другими дамами и с твоей мамой; она
не любит никаких дам, только Павлю, которая ведь
не дама, а солдатова жена.
Усмехаясь, Клим подбирал слова поострее, хотелось сказать о Лютове что-то очень
злое, но он
не успел
сделать этого — вбежала Алина.
—
Не все, — ответил Иноков почему-то виноватым тоном. — Мне Пуаре рассказал, он очень много знает необыкновенных историй и любит рассказывать.
Не решил я — чем кончить? Закопал он ребенка в снег и ушел куда-то, пропал без вести или — возмущенный бесплодностью любви —
сделал что-нибудь
злое? Как думаете?
— Народ
не делает ни добра, ни
зла, только материальные вещи…
Никаких понуканий, никаких требований
не предъявляет Агафья Матвеевна. И у него
не рождается никаких самолюбивых желаний, позывов, стремлений на подвиги, мучительных терзаний о том, что уходит время, что гибнут его силы, что ничего
не сделал он, ни
зла, ни добра, что празден он и
не живет, а прозябает.
— А я-то! — задумчиво говорила она. — Я уж и забыла, как живут иначе. Когда ты на той неделе надулся и
не был два дня — помнишь, рассердился! — я вдруг переменилась, стала
злая. Бранюсь с Катей, как ты с Захаром; вижу, как она потихоньку плачет, и мне вовсе
не жаль ее.
Не отвечаю ma tante,
не слышу, что она говорит, ничего
не делаю, никуда
не хочу. А только ты пришел, вдруг совсем другая стала. Кате подарила лиловое платье…
По приемам Анисьи, по тому, как она, вооруженная кочергой и тряпкой, с засученными рукавами, в пять минут привела полгода
не топленную кухню в порядок, как смахнула щеткой разом пыль с полок, со стен и со стола; какие широкие размахи
делала метлой по полу и по лавкам; как мгновенно выгребла из печки
золу — Агафья Матвеевна оценила, что такое Анисья и какая бы она великая сподручница была ее хозяйственным распоряжениям. Она дала ей с той поры у себя место в сердце.
Начал гаснуть я над писаньем бумаг в канцелярии; гаснул потом, вычитывая в книгах истины, с которыми
не знал, что
делать в жизни, гаснул с приятелями, слушая толки, сплетни, передразниванье,
злую и холодную болтовню, пустоту, глядя на дружбу, поддерживаемую сходками без цели, без симпатии; гаснул и губил силы с Миной: платил ей больше половины своего дохода и воображал, что люблю ее; гаснул в унылом и ленивом хождении по Невскому проспекту, среди енотовых шуб и бобровых воротников, — на вечерах, в приемные дни, где оказывали мне радушие как сносному жениху; гаснул и тратил по мелочи жизнь и ум, переезжая из города на дачу, с дачи в Гороховую, определяя весну привозом устриц и омаров, осень и зиму — положенными днями, лето — гуляньями и всю жизнь — ленивой и покойной дремотой, как другие…
Тушин опять покачал ель, но молчал. Он входил в положение Марка и понимал, какое чувство горечи или бешенства должно волновать его, и потому
не отвечал
злым чувством на злобные выходки, сдерживая себя, а только тревожился тем, что Марк, из гордого упрямства, чтоб
не быть принуждену уйти, или по остатку раздраженной страсти, еще
сделает попытку написать или видеться и встревожит Веру. Ему хотелось положить совсем конец этим покушениям.
—
Не подозревает, какое
злое дело
делает она со мной! Палач в юбке! — сквозь зубы шипел он.
О, Боже сохрани! Если уже
зло неизбежно, думала она, то из двух
зол меньшее будет — отдать письма бабушке, предоставить ей
сделать, что нужно
сделать. Бабушка тоже
не ошибется, они теперь понимают друг друга.
—
Не принуждайте себя: de grace, faites ce qu’il vous plaira. [о, пожалуйста, поступайте, как вам будет угодно (фр.).] Теперь я знаю ваш образ мыслей, я уверена (она
сделала ударение на этих словах), что вы хотите… и только свет… и
злые языки…
Он
сделал ей знак подождать его, но она или
не заметила, или притворилась, что
не видит, и даже будто ускорила шаг, проходя по двору, и скрылась в дверь старого дома. Его взяло
зло.
Странно, во мне всегда была, и, может быть, с самого первого детства, такая черта: коли уж мне
сделали зло, восполнили его окончательно, оскорбили до последних пределов, то всегда тут же являлось у меня неутолимое желание пассивно подчиниться оскорблению и даже пойти вперед желаниям обидчика: «Нате, вы унизили меня, так я еще пуще сам унижусь, вот смотрите, любуйтесь!» Тушар бил меня и хотел показать, что я — лакей, а
не сенаторский сын, и вот я тотчас же сам вошел тогда в роль лакея.
Да, друг мой, я ее очень любил, но, кроме
зла, ей ничего
не сделал…
Очевидно было, что, как ни искусны и ни стары и привычны были доводы, позволяющие людям
делать зло другим,
не чувствуя себя за него ответственными, смотритель
не мог
не сознавать, что он один из виновников того горя, которое проявлялось в этой комнате; и ему, очевидно, было ужасно тяжело.
Все жили только для себя, для своего удовольствия, и все слова о Боге и добре были обман. Если же когда поднимались вопросы о том, зачем на свете всё устроено так дурно, что все
делают друг другу
зло и все страдают, надо было
не думать об этом. Станет скучно — покурила или выпила или, что лучше всего, полюбилась с мужчиной, и пройдет.
— Так я оставлю en blanc [пробел] что тебе нужно о стриженой, а она уж велит своему мужу. И он
сделает. Ты
не думай, что я
злая. Они все препротивные, твои protégées, но je ne leur veux pas de mal. [я им
зла не желаю.] Бог с ними! Ну, ступай. А вечером непременно будь дома. Услышишь Кизеветера. И мы помолимся. И если ты только
не будешь противиться, ça vous fera beaucoup de bien. [это тебе принесет большую пользу.] Я ведь знаю, и Элен и вы все очень отстали в этом. Так до свиданья.
Молодой человек всё вертел бумажку, и лицо его становилось всё более и более
злым, — так велики были усилия, которые он
делал, чтобы
не заразиться чувством матери.
— Однако вы судите вперед мою невесту, которая еще никому
не сделала никакого
зла.
Как я много раз писал,
сделав это основной темой, возможно противоположить ей
зло и тварность, и предшествующую несотворенную, и потому
не детерминированную свободу, иррациональную свободу.
И в нашей литературе указывали на то, что немцы обнаружили
не только жестокость и волю к господству и насилие, но и чувство долга, патриотизм, огромную самодисциплину, способность к самопожертвованию во имя государства, что само
зло делают они, оставаясь верными моральному категорическому императиву.
И
не то странно,
не то было бы дивно, что Бог в самом деле существует, но то дивно, что такая мысль — мысль о необходимости Бога — могла залезть в голову такому дикому и
злому животному, как человек, до того она свята, до того она трогательна, до того премудра и до того она
делает честь человеку.
— Я никому ведь
зла не делаю-с, — уныло прошептал Максимов.
— А чтобы нигде ничего
не осталось. Ах, как бы хорошо, кабы ничего
не осталось! Знаете, Алеша, я иногда думаю наделать ужасно много
зла и всего скверного, и долго буду тихонько
делать, и вдруг все узнают. Все меня обступят и будут показывать на меня пальцами, а я буду на всех смотреть. Это очень приятно. Почему это так приятно, Алеша?
— А вы таки меня презираете! Я просто
не хочу
делать доброе, я хочу
делать злое, а никакой тут болезни нет.
Когда китаец убедился, что мы
не хотим ему
сделать зла, он сел на колодник, достал из-за пазухи тряпицу и стал вытирать ею потное лицо. Вся фигура старика выражала крайнее утомление.
Он боялся, что когда придет к Лопуховым после ученого разговора с своим другом, то несколько опростоволосится: или покраснеет от волнения, когда в первый раз взглянет на Веру Павловну, или слишком заметно будет избегать смотреть на нее, или что-нибудь такое; нет, он остался и имел полное право остаться доволен собою за минуту встречи с ней: приятная дружеская улыбка человека, который рад, что возвращается к старым приятелям, от которых должен был оторваться на несколько времени, спокойный взгляд, бойкий и беззаботный разговор человека,
не имеющего на душе никаких мыслей, кроме тех, которые беспечно говорит он, — если бы вы были самая
злая сплетница и смотрели на него с величайшим желанием найти что-нибудь
не так, вы все-таки
не увидели бы в нем ничего другого, кроме как человека, который очень рад, что может, от нечего
делать, приятно убить вечер в обществе хороших знакомых.
Я рад был бы стереть вас с лица земли, но я уважаю вас: вы
не портите никакого дела; теперь вы занимаетесь дурными делами, потому что так требует ваша обстановка, но дать вам другую обстановку, и вы с удовольствием станете безвредны, даже полезны, потому что без денежного расчета вы
не хотите
делать зла, а если вам выгодно, то можете
делать что угодно, — стало быть, даже и действовать честно и благородно, если так будет нужно.
Случай мне помог, иначе он сильно повредил бы мне; иметь зуб на
зло, которое он мне
не сделал, было бы смешно и жалко.
Может, Бенкендорф и
не сделал всего
зла, которое мог
сделать, будучи начальником этой страшной полиции, стоящей вне закона и над законом, имевшей право мешаться во все, — я готов этому верить, особенно вспоминая пресное выражение его лица, — но и добра он
не сделал, на это у него недоставало энергии, воли, сердца. Робость сказать слово в защиту гонимых стоит всякого преступления на службе такому холодному, беспощадному человеку, как Николай.
Губернатор Курута, умный грек, хорошо знал людей и давно успел охладеть к добру и
злу. Мое положение он понял тотчас и
не делал ни малейшего опыта меня притеснять. О канцелярии
не было и помину, он поручил мне с одним учителем гимназии заведовать «Губернскими ведомостями» — в этом состояла вся служба.
Сам флигель-адъютант первый, сменив гнев на милость, говорил, что он «никакого
зла сделать старосте
не хочет, что он хотел его проучить, что пусть его посудят да и отпустят».
Но ни один из прохожих и проезжих
не знал, чего ей стоило упросить отца взять с собою, который и душою рад бы был это
сделать прежде, если бы
не злая мачеха, выучившаяся держать его в руках так же ловко, как он вожжи своей старой кобылы, тащившейся, за долгое служение, теперь на продажу.
Я как будто знал, что вор — человек, но вместе он представлялся мне и
не совсем человеком, а каким-то человекообразным таинственным существом, которое
сделает мне
зло уже одним своим внезапным появлением.
— Кругом виноват… На то ему дан разум, —
не ум, а разум. Богатство — это нож… Им можно много хорошего
сделать, а
делают больше
зла… да.
Галактион стоял все время на крыльце, пока экипаж
не скрылся из глаз. Харитина
не оглянулась ни разу. Ему сделалось как-то и жутко, и тяжело, и жаль себя. Вся эта поездка с Харитиной у отца была только
злою выходкой, как все, что он
делал. Старик в глаза смеялся над ним и в глаза дразнил Харитиной. Да, «без щей тоже
не проживешь». Это была какая-то бессмысленная и обидная правда.
— Опять-таки, Тарас Семеныч, и
злой человек себе худа
не желает… Все лучше думает
сделать.
Смысл мировой истории
не в благополучном устроении,
не в укреплении этого мира на веки веков,
не в достижении того совершенства, которое
сделало бы этот мир
не имеющим конца во времени, а в приведении этого мира к концу, в обострении мировой трагедии, в освобождении тех человеческих сил, которые призваны совершить окончательный выбор между двумя царствами, между добром и
злом (в религиозном смысле слова).
Безрелигиозное сознание мысленно исправляет дело Божье и хвастает, что могло бы лучше
сделать, что Богу следовало бы насильственно создать космос, сотворить людей неспособными к
злу, сразу привести бытие в то совершенное состояние, при котором
не было бы страдания и смерти, а людей привлекало бы лишь добро.